Равнодушие и отзывчивость: Маркус Зузак «Книжный вор»

Отзывчивый человек, по определению толкового словаря, – тот, кто легко отзывается на чужие нужды, сочувственно относится к другим, готов помочь. В словаре синонимов уточняется, что отзывчивый человек – добрый, мягкий, сердечный, внимательный, сострадательный, участливый, чуткий, душевный.

В противоположность этому равнодушный человек безучастен, безразличен, бесчувственен, бессердечен, холоден по отношению к окружающим его людям и миру.

Наделен ли человек этими качествами с рождения или они в нем воспитываются? Как и при каких обстоятельствах человек проявляет отзывчивость или равнодушие? Что пробуждает в нем эти чувства? Что побуждает к ним? Бывает ли человек абсолютно равнодушным или нет? Можно ли сравнить равнодушие с душевной слепотой и глухотой, черствостью? Является ли равнодушие защитой? Отзывчивость – это сила или слабость? Делает ли отзывчивость человека уязвимым?

* * *

Бывают времена, когда отзывчивость сродни мужеству, отозвавшийся на чужую беду совершает подвиг, а равнодушие если не убивает, то способствует накоплению зла и ненависти.

Про это – в книге австралийского писателя Маркуса Зузака «Книжный вор».

Зузак доверяет рассказать историю тому, кого мы – люди – привыкли считать равнодушным, бессердечным и жестоким – Смерти. В книге это мужской персонаж. Ему не полагается сочувствовать живым, его должны заботить только души умерших. Так и случается до поры до времени, пока однажды Смерть не нарушает правила и не проявляет интерес к судьбе живой девочки – Лизель Мемингер. Смерть наблюдает за тем, как растет Лизель, изредка наведывается в городок, где она живет. Даже спасает от уничтожения ее дневник, и он становится карманной книгой Смерти, которую тот бережно хранит и перечитывает. Смерть же и рассказывает нам историю Лизель и ее приемной семьи – мамы Розы и папы Ганса.

Они живут в маленьком городке Молькинге недалеко от Мюнхена. Живут в очень непростое время: у власти Гитлер, он начинает войну в Европе. Жителей Молькинга учат ненавидеть друг друга. За то, что кто-то из них еврей, или дружит с евреем, или закрашивает на дверях еврейских домов оскорбительные надписи, или не вступает в ряды НСДАП, которая объявляет евреев врагами нации. Ненависть жителям Молькинга прививают разными способами: разрешают безнаказанно громить еврейские дома и магазины, зажигают на городской площади праздничный костёр из «вражеских» книг, обучают детей жестокости в отрядах гитлерюгенда, на главной улице устраивают «парад» узников концлагеря Дахау. Но главное – внушают, что человеческое отношение к объявленным вне закона, сострадание и сочувствие, отзывчивость на их беды, помощь им тоже являются преступлением, за которое власть строго карает. В это время безопаснее быть безучастным, бесчувственным, душевно глухим и слепым, т.е. равнодушным, это может сохранить жизнь тебе и твоей семье.

Конечно, главные герои книги Зузака не такие. Ни толстая, грубая, вечно бранящаяся мама Роза, способная и на крепкое словцо, и на увесистую оплеуху. Ни папа Ганс – простой маляр, окончивший всего четыре класса школы, искусный аккордеонист. Ни сама Лизель – девочка, отданная в чужой дом, сирота, потерявшая родных.  Ни Руди Штайнер – соседский мальчишка, мечтающий повторить достижение чернокожего бегуна Джесси Оуэнса, который опроверг расовую теорию Гитлера, став четырехкратным чемпионом Олимпиады 1936 года. Все они наделены особым даром – чутко отзываться на душевное состояние других, откликаться на чужое несчастье и приходить на помощь даже с риском для собственной жизни.

Особенное место в книге, безусловно, принадлежит папе Гансу. Именно он, когда начинаются гонения на евреев, бесплатно закрашивает бранные слова и желтые звезды на дверях их домов. Именно он отказывается от вступления в нацистскую партию, потому что она призывает к ненависти и войне, и теряет своих заказчиков. Именно он, помня своего погибшего в Первую мировую войну товарища, укрывает в своем доме беглого еврея Макса Ванденбурга. Во время «парада» узников Дахау по улицам Молькинга он подает хлеб голодному старику, за это его избивают и отправляют на фронт. Ганс чувствует, чего не хватает человеку, и дает ему это: Лизель – любовь, утешение и спасение от ночных кошмаров, самое счастливое воспоминание и самые мудрые слова, Максу – сознание того, что и он – еврей – человек, имеющий право и на дом с теплым очагом и мягкой постелью, и на радость дружеского общения. Ганс своим примером учит отзывчивости и Лизель. И она дежурит около заболевшего Макса, приносит ему подарки, читает книги прячущимся в подвале от бомбежек соседям, вместе с Руди раскидывает хлеб на дороге, по которой гонят узников концлагеря, чтобы они могли хоть немного поесть и не умереть с голоду.

Как в любой хорошей книге, доброта, сердечность, сострадательность и отзывчивость побеждают равнодушие, ненависть и злобу. Но, как в реальной жизни, история Лизель, Ганса, Розы и Руди не заканчивается счастливо. Она заканчивается по-человечески трудно.

В книге много сильных эпизодов, берущих за душу. Вот один из них:

«Это случилось в маленьком городке в самой сердцевине гитлеровского тыла. <…>

По окраинам Мюнхена гнали евреев, и одна девочка-подросток совершила немыслимое — встала в их строй и пошла с ними. Когда солдаты оттащили ее прочь и бросили на землю, она поднялась. И вернулась в колонну.

Стояло теплое утро.

Очередной чудесный денек для парада.

Евреи и конвой прошли уже через несколько поселков и приближались к Молькингу. Возможно, прибавилось работы в лагере или там умерло несколько заключенных. Как бы то ни было, в Дахау гнали пешком новую партию свежих вымотанных евреев.

Как всегда, Лизель прибежала на Мюнхен-штрассе, куда стягивались неизменные зеваки. <…>

Господи, их так много.

Так много пар умирающих глаз и шаркающих ног.

Лизель рассматривала их, но Макса выдали даже не черты лица. А то, как это лицо себя вело: оно тоже изучало толпу. Застыв в сосредоточенности. Лизель вдруг растерялась, наткнувшись на это единственное лицо, устремленное прямо на немецких зевак. Этот взгляд так целенаправленно что-то выискивал, что люди вокруг книжной воришки заметили и стали показывать пальцами.

— А этот что высматривает? — произнес мужской голос сбоку от Лизель.

Книжная воришка шагнула на дорогу.

Никогда движение не было такой тяжкой ношей. Никогда сердце не было таким решительным и большим в юной груди.

Она шагнула вперед и сказала, очень тихо:

— Меня ищет.

Ее голос сошел на нет и отпал — внутри нее. Ей пришлось разыскивать его — тянуться далеко вниз, чтобы снова научиться говорить и выкликнуть его имя.

Макс.

— Макс, я здесь!

Громче.

— Макс, я здесь!

Он ее услышал. <…>

Лизель полностью стряхнула с плеч толпу и ступила в прилив евреев, скользя меж ними, пока не схватила левой рукой его локоть.

Его лицо упало на нее.

Оно склонилось, когда Лизель запнулась, и еврей, мерзкий еврей, помог ей встать. Для этого потребовались все его силы.

— Я здесь, Макс, — снова сказала она. — Я здесь.

— Глазам не верю… — Слова капали с губ Макса Ванденбурга. — Смотри, как ты выросла».

Что еще почитать?

Р. Брэдбери «Марсианские хроники», «Вино из одуванчиков», Д. Бойн «Мальчик в полосатой пижаме», Э. Хемингуэй «Старик и море», Г. Уэллс «Человек-невидимка», О. Громова «Сахарный ребенок», У. Голдинг «Повелитель мух», Р. Паласио «Чудо», С. Кинг «Зеленая миля».

Анна Волкова