Классическое гуманитарное образование сегодня

Сегодня вопрос о приоритете прикладного высшего образования над классическим «теоретическим» образованием в полной мере встал не только перед представителями естественных или физико-математических факультетов, но, в первую очередь, перед представителями факультетов гуманитарных.

У этой проблемы есть своя давняя история. Когда-то в советской системе высшего образования гуманитарных факультетов было в принципе мало. Подавляющее большинство высших учебных заведений составляли институты, которые давали сугубо техническое и сугубо прикладное высшее образование. Другими словами, они готовили инженеров самого разного профиля для реализации задач, стоящих перед производством.

Немногочисленные гуманитарные факультеты представляли собой традиционный набор: в государственных университетах – это был филологический и исторический факультеты, которые, на самом деле, давали вполне прикладное образование, хотя и названия их звучали как бы «теоретически». Это подтверждалось, в первую очередь, тем, что в дипломах их выпускников – после формулировки «филолог» или «историк» – обязательно значилось «учитель русского языка и литературы» или «учитель истории». То же самое касалось факультетов «романо-германской филологии». Исключение в этом плане составляли юридический, психологический и социологический факультеты, в дипломах выпускников которых отсутствовала «учительская» составляющая – но абсолютно прикладной характер полученного на этих факультетах образования в их дипломах обозначался тоже всегда.

Что же касается собственно педагогических институтов, где гуманитарных факультетов было, естественно, гораздо больше, то там все было «заточено» под дальнейшее преподавание конкретных школьных предметов – это была единственная специальность их выпускников, а поэтому прикладной характер этого гуманитарного образования был четко обозначен изначально и определял всю концепцию обучения студентов педагогических вузов в целом.

Среди всех университетов страны исключение составляли лишь университеты столичные – МГУ и ЛГУ, где был, например, факультет философский – хотя и здесь готовили в том числе (и в первую очередь!) тоже именно «преподавателей философии».

Во всем мире в это время ситуация с гуманитарным образованием была совсем иной. Огромная гуманитарная составляющая подавляющего большинства европейских университетов (начиная с самых «старинных», т.е. университетов не просто с многолетней, но с многовековой историей) абсолютно не предполагала в обязательном порядке наличия какого-то прикладного характера получаемого студентами этих гуманитарных факультетов образования. Окончив I ступень своего высшего образования, они в итоге оказывались бакалаврами права или филологии. А после получения II степени – соответственно – магистрами права или филологии. И даже высшая ученая степень PhD во всем мире тоже традиционно по сей день называется «Доктор философии» – независимо от того, по математике или по литературе защищается диссертация.

Все это свидетельствует об отсутствии в Европе какой-то строгой прикладной «привязки» диплома того или иного факультета к определенной профессии. Т.е. образование и профессия оказываются там не связаны напрямую друг с другом. Другими словами, студент получает некое общее широкое гуманитарное образование, не привязанное к определенной специальности, – наоборот, оно допускает или даже предполагает целый веер специальностей или профессий, в которых выпускник оказывается в состоянии себя реализовать, получив такой достаточно «абстрактный», но при этом, как выясняется, чрезвычайно «объемный» и «разносторонний» диплом.

Перестройка кардинально изменила нашу ситуацию с высшим образованием. Во-первых, все институты назвали себя университетами, при этом, по сути, в них совершенно не превратившись, а во-вторых – у нас появилось множество самых различных гуманитарных факультетов. Возникли целые гуманитарные вузы с разного рода культурологическими и структурно-лингвистическими факультетами. Законодателем гуманитарного образования в стране стал совершенно особый вуз – Российский государственный гуманитарный университет.

В итоге гуманитарное образование перестало быть в сознании вчера еще советских людей чем-то менее престижным и не слишком значимым по сравнению с образованием техническим или «естественным». Разнообразие гуманитарных специальностей все увеличивалось, привлекая в гуманитарную образовательную сферу все новых и новых ее приверженцев.

Так продолжалось довольно долго. Пока не произошли несколько очень значимых событий.

Во-первых, наступил кризис – и рынок гуманитарных профессиональных предложений, естественно, стал «скукоживатся». А это не могло не повлечь за собой падение интереса к гуманитарным специальностям в целом – особенно, не самым модным. (Конкурс на юридический факультет или на английскую филологию при этом по-прежнему «зашкаливал», поскольку «субъективный» спрос здесь существенно превышал и продолжает превышать предложение – и в данном случае совершенно не важно, что спрос этот никак не связан с реальной потребностью общества в специалистах этого профиля. Наоборот, рынок этих профессиональных услуг уже давно перенасыщен – но «в народе» и по сей день считается очень престижным отдать своего ребенка «в юристы» или, тем более, обучить его английскому языку – ведь это прямой путь в Европу).

А во-вторых, Россия подписала Болонские соглашения и перешла на европейскую двухступенчатую систему высшего образования. Другими словами, у нас возник бакалавриат. И само количество факультетов, выдающих диплом бакалавра, сократилось, а главное – изменились и названия этих новых факультетов, а значит, и специальностей, которые давали теперь, как это принято называть на Западе, «степень бакалавра».

И наконец, в-третьих, был существенно сокращен набор студентов, точнее – было резко сокращено количество бюджетных мест. В первую очередь, именно на гуманитарных специальностях.

И в результате, например, набор на нашу специальность « русский язык и литература», который когда-то составлял 50 бюджетных мест, уменьшился до 14 (а в этом году говорят уже даже о 12 местах). В итоге, специальность наша, на которой традиционно был не только достаточно «сильный» набор, но и стабильный конкурс (2,5 – 3,3 человека на место), оказалась как бы не у дел. Попасть в число заветных 14 «бесплатных» счастливчиков абитуриентам непросто – рассчитывать на это могут не многие. Платно сегодня у нас учиться мало кто захочет – суммы достаточно большие, а в бывшем пединституте бесплатных мест для интересующихся русским языком и литературой гораздо больше.

Но самое главное – это, конечно же, новый «профиль» нашей специальности. Теперь она называется «Отечественная филология». Боюсь, что в этом тоже кроется причина нашего сегодняшнего абитуриентского, не побоюсь этого слова, «провала». В этом названии упор делается именно на «теоретическую» составляющую филологического образования. Как она связана с жизнью сегодняшних абитуриентов – это, к сожалению, мало кому понятно. Какую профессию по окончанию четырехлетнего образования они получат, где и кем они будут работать – это вчерашним школьникам и их родителям определить сегодня достаточно сложно. Никакой «профильной» привязки в этой новой специальности нет.

Вероятно, именно это – непонимание, «про что конкретно это образование», – и заставляет многих гуманитарно ориентированных абитуриентов сделать свой образовательный выбор не в нашу пользу. Сегодня все стремятся к ясности и четкому осознанию результатов своего «образовательного» выбора. А мы уже не готовим студентов к работе в школе, но при этом к какой-то другой работе мы их не готовим тоже. Более того, и сам характер образования на специальности «отечественная филология» тоже какую бы то ни было конкретную профильную составляющую никак не демонстрирует. И эта «профессиональная» отнюдь не широта, а просто неопределенность в сегодняшних обстоятельствах оказывается для нас фактором отрицательным.

И квалификационная запись в дипломе выпускников «бакалавр филологии» больших профессиональных надежд абитуриентам тоже не сулит. Наоборот – она эту существующую неопределенность только усиливает, а будущих потенциальных работодателей она, скорее всего, только насторожит, а может быть, даже и отпугнет.

И поэтому гораздо более востребованными в нынешней ситуации оказываются прикладные факультеты и специальности. Причем – конкретные прикладные. И это наглядно продемонстрировала оказавшаяся неудачной попытка скорректировать ситуацию, создав параллельно на факультете «платную» специальность «Прикладная филология». Помимо того, что за это образование надо было платить, абстрактность названия самой этой специальности (что такое «прикладная филология» – понять вчерашним школьникам было достаточно трудно, и здесь даже само слово «прикладная» - применительно к «теоретическому» слову «филология» звучало достаточно абстрактно, а значит для абитуриентов – неопределенно!).

Боюсь, что классическое «теоретическое» гуманитарное образование сегодня в «нестоличных» университетах имеет очень небольшой шанс на выживание. В первую очередь – это касается именно отечественной филологии. Только установка на понятную каждому абитуриенту перспективу «оперативного» практического применения полученных знаний, ориентация на профессиональную подготовку – без необходимости заранее думать о последующих «кардинальных» переподготовках – позволят нам сохранить престиж гуманитарного образования в целом (и филологического образования – в частности!) и обеспечить его дальнейшее развитие в нашей стране. А это жизненно необходимо для ее эффективного существования, в котором гуманитарная составляющая сегодня является одной из самых важных – как определяющая духовно-нравственные ориентиры любого современного цивилизованного общества.

И.И. Коган

ФГБОУ ВПО «Самарский государственный университет»