In the deathcar… (о романе Е. Водолазкина «Брисбен»)

Когда мы читаем новый для нас текст, наше лукавое сознание просеивает его идеи таким образом, что на первый план выходят те мысли, образы, чувства героев, которые мы ищем в данный момент в окружающей действительности, которыми занята наша голова. Наверное, поэтому я прочла новый роман Е. Водолазкина как произведение о чувстве вины. Герои этого писателя всегда далеко не идеальные люди: таким были Арсений из «Лавра» и филолог Соловьев из «Соловьева и Ларионова». И вот еще один филолог, но при этом музыкант, Глеб Яновский, который тоже не рыцарь без страха и упрека.

Глеб видит, как его свойственник Егор калечит (а возможно, и убивает) незнакомого человека, – и никому не говорит об этом. Может быть, ему вообще свойственна трусоватость, тем более что, пересекая границу Украины во время Майдана он, говорящий долгое время только по-русски, инстинктивно переходит на границе на украинский.

Он пытается работаsть учителем в школе – это быстро ему надоедает, поскольку герой ищет чего-то иного, более интересного и перспективного. Мать он оставляет, уезжая учиться в Ленинград. Для бабушки, которая его вырастила, он так и не находит нужных слов при последнем свидании перед ее кончиной. Девушка, с которой у него был первый любовный опыт, бросила его ради другого, и за это он оскорбляет ее. Многое свидетельствует о том, что он очень любит комфорт, богатство: у него есть квартира и дача в Германии и прислуга, он покупает огромную квартиру на Мытнинской набережной в Петербурге с великолепным видом на Зимний и Неву, ездит в дорогих машинах, бывает в шикарных ресторанах.

Обо всем этом мы знаем из записей, сделанных его летописцем Нестором с его слов. Герой вспоминает это все, делает на этом акцент потому, что это все его мучает? Или это акценты летописца? По законам постмодерна (а в романе постоянная игра именами, названиями, смыслами, характерная именно для этого направления), ответ может быть разным в зависимости от нашего угла зрения, читательского опыта и даже от того, в какой точке повествования мы находимся. Но чувство вины в романе тесно переплетено с мотивом смерти, а о смерти герои думают и разговаривают постоянно.

Тема искупления звучала и в «Лавре», и в «Авиаторе», но нигде она не была столь безысходной. На протяжении всего романа герой звонит матери и разговаривает с ней, и лишь в конце мы узнаем, что ее давно нет в живых. Глеба настигает неизлечимая болезнь, он не может больше играть, и думая, что он провинился перед Всевышним за что-то (вспомним, как часто мы вопрошаем в горе: за что? что мы делали не так? перед кем виноваты?), он пытается искупить вину помощью тяжелобольному человеку.

Странно варьируются значимые имена героев. Арина-утопленница / Ирина – погибшая мать Глеба / «Царица Ирина», которой герой дает автограф. В Царице Ирине и содержится намек на разгадку (одну из): эта греческая владычица была христианкой, воспитывала одна сына, муж ее бросил и ушел к другой, она была сослана и рано умерла – очень много аллюзий на судьбу матери Глеба. Имя Ирина переводится как «мир». Вот и нет мира в душе героя, и война кипит вокруг него: Украина и Россия, две его родины, враждуют. В жизни его две Анны: одна сходит с ума, другая, Ганна, уходит от него (может, найдет Левко?). Так Анна -- «благодать» -- исчезает. А Вера умирает.

Можно дешифровать и мужские имена: к примеру, убийцы с Майдана носят имена самых чтимых православных святых – Николая и Георгия. И это наводит на невеселые размышления…

Часть романа, связанная с музыкой, наименее проработана автором. Глеб умеет наслаждаться своим творчеством, любит атрибуты своего дарования: славу и самовыражение. Но создание искусства всегда сопряжено со страданием и трагедией – это есть в лучших произведениях мировой литературы о музыкантах: «Жан-Кристоф» Р. Роллана, «Доктор Фаустус» Т. Манна. В истории Глеба-музыканта эта сторона его личности не показана вовсе. Я бы сказала, личность его мелковата для крупного музыканта, малоинтересна.

Зато стилистически «Брисбен», -- наверное, самое филигранное творение писателя, и читать его – истинное наслаждение. Слова сливаются в темы и лейтмотивы, бесконечная игра намеками, значениями, образами сплетается в прихотливый узор – как в фугах и прелюдиях Баха. Роман полифоничен, голос Нестора звучит контрапунктом к голосу Глеба и неведомого повествователя, обнаруживающего себя в последних главах.

В романе вроде бы есть еще одна тема – национальная. Но на самом деле, она самоотрицается. Украина, Россия, Германия, фантомная Австралия, дающая аллюзию в том числе и на Новый Свет Свидригайлова, -- эскизны и больше фон и антураж самого героя, чем реальные страны. В России «жутко жуку жить на суку», а на Украине существительное женского рода «путь» предопределяет ее суверенность – но по большому счету, это неважно, потому что настоящее отечество не земное, а небесное. На земле царствует смерть, а наверху – жизнь. Правда, есть еще Брисбен… Но есть ли он?.. Туда вроде можно добраться самолетом, но до аэропорта надо взять такси… In the death car, we're alive…