Катастрофа? Да! Выпуск №136

Катастрофа? Да!

Берем героя тепленьким, со всеми его ноутбуками, питанием три раза в день, кофе из кофемашины, чашкой из посудомойки, футболкой из стиралки, матрасами подходящей жесткости, бегом ради фигуры, айфоном ради статуса – и помещаем его в холод, одиночество, обреченность, под опеку безжалостной однолинейной власти, отрываем его от того, что он любит, перекрашиваем закат из розового в пыльно-серый – и вот она, антиутопия, №1 среди жанров первой четверти XXI века.

Плюс делаем ее героями подростков, и антиутопия приобретает еще большую остроту, еще большую безвыходность. Можно ли найти выход там, где его нет? Или там, где не пройдет ни один взрослый? Ведь именно взрослые сделали катастрофу возможной. Они довели мир до ручки, а теперь прячутся от него озверевшего и жалобно просят пощады.

Но если есть в антиутопической действительности какая-нибудь надежда, то она – в подростках.

За последние два года в сегменте подростковой литературы вышло множество новейших антиутопий. Вот только некоторые из них: «Город без войны» Светланы и Николая Пономаревых, «Карантинная зона» Павла Шушканова, «Фабрика без сердца» Кнудсена Сверре, «Томас Дримм» Дидье ван Ковеларта, «Рецепт одной войны» Павла Верещагина

«Улыбка химеры» Ольги Фикс, «Как я теперь живу» Мег Розофф. Почти каждая в свое время попала в обзор «Нужной книги».

В этом выпуске вы найдете отзыв на «Тихие игры» Софьи Ремез, в которой герои не борются с внезапно обрушившейся на них изменившейся действительностью. Но они живут так просто, так естественно, так полно, что действительность автоматически становится их главным врагом. Собственно, в этом главный вопрос жанра: сможет ли герой продолжать жить, как жил, или ему придется положить себя под пресс обстоятельств? И еще один, дублирующий вопрос: останется ли он человеком или станет винтиком, чье существование одобряемо до первой ржавчины?

Именно эти смыслы вышли сегодня на первый план. Не про любовь или веселые приключения, не про красоту природы или нежность щенячьих носов. Лидер читательского интереса – антиутопия. Искусственно созданные обстоятельства покоряют своей подлинностью, а принудительно помещенные в эти обстоятельства герои – своей искренностью. Не этого ли мы ждем от книги?

Софья Ремез. Тихие игры. Иллюстрации Татьяны Перовой. Пять четвертей, 2020.

Сложен, немилосерден и дик жанр антиутопии.

Возьмем хотя бы определение жанра: «изображение общественного строя или сообщества, представляющегося автору или критику нежелательным, отталкивающим или пугающим. Является противоположностью утопии…» и так далее.

А вот что говорит по этому поводу автор «Тихих игр» Софья Ремез. «Антиутопия – это всегда ответ на вопрос «а что если...»  Предполагаешь – и смотришь, что из этого выйдет».

И, главное, оба правы.

Ладно, предположим, что есть некая страна. В ней происходит нечто – допустим, крупное хищение, в государственном масштабе. По делу о заговоре граждан с целью хищения арестованы миллионы. По странному совпадению все арестованные – люди одной профессии. Они и их семьи изолированы от общества, их счета заморожены, на прогулку они выходят только с охранником. А что дальше? И как теперь жить?

Вере тринадцать лет. Ее семья невелика – она сама и ее бабушка. За стенкой, этажом выше, этажом ниже – такие же семьи арестованных. День проходит по простому сценарию: обыск, прогулка, обед, мытье посуды, уроки. От скуки, однообразия и безысходности она придумывает себе развлечение – подслушивать, что происходит у соседей.

А там – он, Грин.

Вера назвала его в честь героя «Алых парусов». И однажды они встречаются. То есть начинают общаться через стенку из гипсокартона. И дружить. И даже танцевать.

И, пока взрослые в ожидании суда медленно погружаются в безразличие, эти двое движутся друг к другу, как одуванчики, пробивающиеся сквозь асфальт. Хотя пробиваться им приходится через кое-что похуже асфальта.

История любви вопреки обстоятельствам. Той, которую невозможно было предугадать. Такой, которая опровергает существование закона о любви. Ведь все, что нам требуется, есть в нас самих. И даже автор не всегда нужен, чтобы история продолжалась.

Цитата:

— Вы гулять в какое время ходите?
— Выходим в час пятнадцать. И до трёх пятнадцати.
— Мы — ровно в час.
— Я в курсе.
— Ну да, точно.
— Значит, в парке?
— Как я тебя узнаю?
— Я в синем дождевике выйду.
— А если дождя не будет?
— Всё равно в нём. Он и от ветра защищает.
— Не холодно тебе?
— Я под дождевик надеваю толстый свитер. Всё-таки весна! Не хочется куртку.
— Понимаю. Ну что, спим?
— Спим.
Вере хотелось предложить поболтать вот так же и завтра, но она промолчала.
— Спокойной ночи, — прошептала Вера.
— И тебе.
Грин замолчал и заворочался, видимо, устраивался поудобнее. Прошла минута, две, пять. Вера лежала на спине, боясь пошевелиться.
— Завтра в то же время? — вдруг раздался голос Грина из-за стены.
— Да! — она улыбнулась и счастливо зажмурилась.
Она ликовала, хотелось петь, танцевать и скакать по комнате, но стоило повернуться на бок и закрыть глаза — и уснула. Так же легко, как засыпала каждый вечер тогда, ещё до ареста.

Марина Дробкова. Паганини и скрипка. Художник Виталий Дударенко. Аквилегия-М, 2021.

«И вот тут-то наконец скрипка Гварнери и Паганини увидели друг друга.
Никколо немного напомнил скрипке её мастера: такой же бледный, худой, с горящим взором и длинными тонкими пальцами.
Музыкант взял скрипку в руки.
— Ты прекрасна, — шептал Паганини…»

История о том, как два живых существа – скрипка и ее скрипач – жили друг без друга. И как, однажды встретившись, уже не могли жить друг без друга, ведь их связывало самое сильное, что только может быть на свете – любовь к музыке и к жизни.

Жизнь музыканта может быть спокойной. Но безмятежной – никогда. А уж если мы говорим о жизни Никколо Паганини, то ни о каком спокойствии не может быть и речи. Не такой это был человек. В него влюблялись, его ненавидели, от его похвалы плакали, его боготворили, ему завидовали и подражали, не зная, что невозможно подражать дару. Поэтому Паганини такой был один. И второго быть не может.

Увлекательная книга об одном из величайших музыкантов в истории, написанная с огромной любовью к музыке и к жизни.

Цитата:

— Прощай, моя ненаглядная, — сказал он, расставаясь. — Пусть в этой жизни тебе повезёт больше, чем мне.
— Прощай и ты, мой дорогой родитель, — ответила скрипка. — Надеюсь, ты не ошибаешься.
Так её жизнь в первый раз изменилась. Скрипач оказался незлобливым, и они провели вместе немало вечеров, радуя завсегдатаев таверн и детишек на ярмарках. Это было весело, скрипке нравилось. Она и забыла о тех временах, когда приходилось молчать дни напролёт и помирать от скуки.
Теперь бы она попросту не выдержала такого! Но всё когда-нибудь заканчивается. Однажды хозяин оказался на мели и продал скрипку так же легко, как и приобрёл когда-то.

Катажина Радзивилл. История женщин. Перевод с польского Ирины Шестопаловой. Иллюстрации Иоанны Чаплевской. Пешком в историю, 2021.

Книга, посвященная развитию общества в отдельно взятой его части – как бы на женской половине планеты. Здесь женщины готовят пищу («из растений, которые могли собрать: делали кашицу из зёрен и семян, салат из листьев и кореньев, мусс из можжевеловых ягод и мёда, настой из цикория. Ням-ням!»), осваивают разнообразные профессии, следят за модой, воспитывают детей, влюбляются, пишут книги, протестуют против притеснений, ведут хозяйство и выбирают президентов.

В общем-то, всеми этими делами занимается и другая половина планеты.

Так что, на первый взгляд, «История женщин» похожа на попытку заглянуть на ту сторону Луны. Но только на первый. Потому что, как мы все помним, та сторона Луны скрыта от глаз.  И большинству вполне достаточно видеть одну сторону, чтобы даже на основе вида одной стороны делать вывод о Луне в целом.

Несколько примиряет с изолированностью темы внешний вид книги. Прекрасные женские лица, фигуры, пластика и одежда – все это, безусловно, создает атмосферу праздника.

При этом книгу нельзя назвать феминистской. Единственный призыв, который можно прочитать между строк – это призыв быть самой собой, проживать собственную жизнь и уважать в себе женщину.

Но вопрос не снимается. Появится ли симметричная «История мужчин»? Потому что мир без равновесия – это пошатнувшийся, искаженный, несчастный мир.

Собственно, это единственный недостаток этой книги: женщины как будто обитают в вакууме, в башне из слоновой кости, надежно охраняемой от остального (читай: мужского) населения. Мужчина в этом тексте – тот, кого нельзя назвать.

При этом есть женщины – и Шекспир. Женщины – и трубадуры. Но их нельзя считать мужской боевой единицей: человек-театр, человек-поэзия.

На мой взгляд, в истории женщин важно, прежде всего, взаимодействие с мужской частью общества. Хотя это всегда личный выбор – с кем взаимодействовать.

И это лишь подтверждение того, что история человечества не делится на женскую и мужскую. Что у нее вообще нет гендерной окраски. И что желание возвысить или принизить противоположный пол – это просто недостаток воспитания.

Цитата:

Египтянки выглядели очень элегантно. Они носили одежду из белого льна:
облегающее платье на лямках, а поверх него – накидку с рукавами, украшенными бахромой. Вдобавок украшали себя золотыми браслетами и кольцами. Головы брили и надевали искусно украшенные парики, сделанные из растительных волокон или человеческих волос. А глаза подводили чёрным и зелёным.

Египтянки пользовались духами, разнообразной косметикой и вообще тратили много времени на уход за собой. Благодаря тому, что жители Древнего Египта тщательно следили за чистотой, часто мылись и стирали одежду, эпидемии там были редки.