Первое правило книгочея. Выпуск №1

Взрослые хотят, чтобы дети читали. Дети же или читают, или категорически отказываются брать в руки книги, или делают вид, что читают. Или вроде бы читают, но совсем не то, что хотят взрослые. Словом, куда ни кинь, всюду конфликт. 

Исток конфликта не всегда ясен. Но, скорее всего, он заключается в том, что, по мнению взрослого, читать нужно по правилам: сначала одно, потом другое. И чтобы книга чему-то учила, лучше – чему-то очевидному, что точно пригодится.

Правило? Ну что ж! Пусть будет правило! И пусть оно вдохновляет каждого книгочея. Итак, первое правило чтения: в чтении нет никаких правил. Второе правило чтения: см. правило первое. И не надо переживать, что ребенку уже семь лет, а он еще не прочитал все, что прочитала мама в его возрасте. У каждого свой возраст самостоятельного чтения. Он обязательно придет.

У героев книжек этой недели разные судьбы, они живут в разные эпохи и в разных странах. Общее у них только одно: в какой-то момент взрослым стало не до них. Их просто оставили в покое. Теперь в их жизни меньше правил и больше воздуха. Того самого, который раздувает паруса и приносит нам самые счастливые мысли.

Алки Зеи. Леопард за стеклом. Самокат, 2016.

Ни один ребенок в мире не существует в экономном, спящем режиме. В его устройстве всего две кнопки: ОЧСЧА И ОЧПЕЧА.

То же самое можно сказать о детской книге: она либо ОЧСЧА, либо ОЧПЕЧА. В книге Алки Зеи есть и то, и другое. Мирто и Мелисса, две очень счастливые девочки, живут на одном из греческих островов. Помнится, Лидия Чуковская, вспоминая свое детство, писала: «Игрою игр нашего детства было море». И все, что происходит в повседневной жизни девочек, переживается под постоянный аккомпанемент теплого моря.

Мирто и Мелисса учатся дома, под руководством дедушки-ученого. Они страдают над таблицей умножения, раскрыв рты, уносятся во вселенную древних мифов, читают «Дэвида Копперфильда», а на каждое событие современности, которого не могут понять девочки, у дедушки есть история из древности. Арион и Перикл для них вполне реальные люди. Главным же героем их жизни становится… леопард. Его придумывает для сестер кузен Никос. Леопард справедлив и благороден, он обладает волшебной силой, которую расходует на хорошие дела. Почему в дедушкином винограднике нет ни одной виноградной лозы, зато в окружении помидоров растет прекрасное миндальное дерево? Когда-то давно здесь действительно было полно винограда. Но миндальному дереву не хотелось видеть вокруг только черную мрачность. И тогда леопард, который смотрел на мир голубым глазом, выкопал виноград, а на его месте посадил яркие помидоры.

Всё так просто, всё так легко объяснить.

Но однажды жизнь очень счастливых девочек превращается в очень печальную. В доме нагло и уверено поселяется слово «диктатура». Диктатура сжигает дедушкины книги и крадет улыбки у взрослых. В школьный обиход входит фашистское приветствие. А ворвавшиеся в дом полицейские потрошат чучело леопарда и крадут его голубой глаз. Но книга все же заканчивается на светлой ноте. ОЧСЧА побеждает и в этот раз.

Цитата:

«Странно горят книги. Вначале, как только огонь доходит до страниц, книга открывается, словно ее касается невидимая рука, а потом, когда книга уже вовсю горит, она становится похожей на цветок, закрывающий свои лепестки. Огонь умирает, и тогда через него могут перепрыгнуть даже младшеклассники.

Люди с мешками снова и снова подходили к костру и вытряхивали книги. Пламя становилось все выше, выше, дети визжали, соревнуясь, кто выше прыгнет. В какую-то секунду, когда высыпался очередной мешок, несколько книг выкатились прямо к нашим ногам. Я хотела было подтолкнуть одну к огню, но остановилась. Где-то я уже видела эту книгу… В черном переплете с золотыми буквами… Я приподняла ногой обложку и – да, теперь я уже была уверена. Это один из дедушкиных «древних».

Нина Дашевская. Я не тормоз. Самокат, 2016.

… А все дело в том, что в детстве я обожала штудировать подборки старой «Юности» - той, что выходила до меня, – а там «Мой брат играет на кларнете», «А розу отливайте сами» или «Каникулы Кроша» – словом, Повесть О Молодом Человеке. Молодой Человек любил, учился и покорял. Он был честен, талантлив и видел больше, чем другие. Но не в этом суть. Просто, когда повесть заканчивалась, хотелось мчаться куда-то вдоль набережных, как в кино, хватая глазом и забирая себе эти прекрасные дома, парки, тополя, небо…

Игната Волкова нельзя сравнивать с тем Молодым Человеком. Но он переживает ту же счастливую стадию взросления, когда вдруг оказывается, что мир полон любви, и твое сердце как раз такого размера, чтобы эту любовь вместить. И он мчится на своем самокате вдоль набережных, тормозя только при виде собак, не теряя ни минуты, ни секунды, ни мгновения. Может быть, в этой скорости – разгадка его счастья. Ведь мог бы сидеть сычом в своей комнате, слушать депрессивную музыку и упиваться ужасами подросткового возраста. «Только не сидеть!» – закричал бы в этом месте Игнат. У него много дел: брата из садика забрать и накормить, первую учительницу навестить, не опоздать в художку. А еще – помочь тому, кто в этом нуждается, будь то родная мама или совсем случайный прохожий.

Когда тебе 13 или 14, ты внезапно глохнешь и слепнешь от обострения слуха и зрения, от нахлынувших голосов, шепчущих тебе стихи. Он не сочиняет – просто записывает свое счастливое состояние, случайно попавшее в рифму. Он живет новой жизнью, все больше опьяняясь ею, все больше взрослея и ускоряясь. Он ведь не тормоз, он все понимает и всех любит.

Что долго говорить: послушайте, как сорокалетний Ренарс Кауперс поет «На заре» – и увидите этого мальчика, его глаза, неровные строчки стихов в блокноте – лучших стихов в его жизни – и эти набережные, дома, тополя, небо…

Цитата:

«А потом приходила мама и забирала меня. И я ей рассказывал, про что был спектакль. Сколько я успел посмотреть. И она удивлялась – так мало общего было у моих рассказов с авторским замыслом.

– Мне кажется, у тебя в голове отдельный транслятор, – говорила она мне. – Там тебе что-то свое показывают, не как всем».

Роальд Даль. Полеты в одиночку. Самокат, 2016.

Роальд Даль – сказочник. Поэтому он очень хорошо отличает вымысел от правды и относится к последней с большой серьезностью. Поэтому, когда он описывает пережитое и увиденное, это, с одной стороны, настоящее ух-ты!, а с другой, это ух-ты! вырастает до неба, потому что ты же понимаешь, что все это автор действительно увидел и пережил.

Начало его «Полетов» как будто сбежало из романов Вудхауза, настолько эксцентричны его первые встречные, настолько курьезны ситуации, в которые они попадают. Затем – континентальный быт, жара, змеи, львы, воинственный бой-камердинер, красавцы-жирафы и – надвигающаяся война с Германией.

Вторая половина книги – это история военного летчика, которому, в отличие от большинства других, удалось выжить. Не потому что он был лучше других или более приспособлен, наоборот, его рост в 6 футов 1 дюйм (185 см) чуть было не закрыла ему дорогу к небу. Просто ему повезло. Как и его близким в Англии, которые потеряли дом во время авиаударов, но уцелели.

Книга посвящена матери писателя, Софии Магдалене Даль, и все повествование, охватывающее период с 1938 по 1945 год, как страницы книги – цветами, переложено письмами к матери. Это тоже добавляет ощущения достоверности, поскольку реальность всегда невероятно далека от того, что сын пишет матери, с войны – домой.

Герой повести молод, и смена пейзажа, климата, окружения и деятельности для него, скорее, объект веселого интереса. И только в конце книги понимаешь, насколько герой устал и как тяжело ему было забыть о доме на несколько тяжелых для всего мира лет: «Я махнул шоферу, чтобы он остановился перед калиткой, и слетел с подножки автобуса прямо в мамины объятия». Собственно, об этом и вся книга Даля – о долгом, очень долгом возвращении домой.

Цитата:

«Эта жуткая сцена до сих пор стоит у меня перед глазами – сад в утреннем сиянии солнца, могучий баобаб на заднем плане. Салиму в старых шортах цвета хаки и такой же рубахе, босиком, отважный и совершенно спокойный, с поднятыми граблями, и по гравию к нему скользит длинная черная змея с высоко поднятой ядовитой головой, готовая напасть в любую секунду.

Салиму ждал. Пока змея приближалась к нему, он ни разу не шевельнулся, не издал ни звука. Он выжидал до самого последнего мгновения, когда между ним и мамбой останется не более пяти футов, и тогда: в-вуух!

Салиму ударил первым».

Наталья Вишнякова