Все мы ностальгики. Выпуск №134

«Здравствуйте! Я – ностальгик, – написал один из пользователей в одной из социальных сетей.

Хорошее слово. Похожее на «аллергика», острое, как диагноз. Меня охватила ностальгия – теперь я ностальгик.

При этом слово приобретает не временный, а постоянный смысл: Ностальгик – это всерьез и навсегда. Особенно, если есть повод. Ну, что же. Вот Даниэль Дефо считал, что «тоска по одной утраченной радости может омрачить все прочие услады мира».

Что интересно: современные словари толкуют ностальгию не только как тоску по родине, но и как тоску по прошлому. То есть чувство ширится, расползается по всем нам, охватывает все большую площадь. У каждого за спиной – белая пустыня с воткнутыми в землю флажками. Где-то там, далеко-далеко, было хорошо, и точно лучше, чем сейчас.

Не мечта ли это? Совсем не она. Мечта – это где-то впереди, а сбудется она или не сбудется, это еще неизвестно. А ностальгия имеет ясный повод для своего существования: прошлое уже сбылось, и осталась только тоска.

Кстати, интересно, что мы привыкли размещать прошлое у себя за спиной, а будущее – впереди. А в некоторых других культурах, например, у индейцев, прошлое – впереди, потому что мы знаем его в лицо. А прошлое, стало быть, сзади, и, пока оно не обойдет нас сбоку и не встанет перед глазами, оно не перейдет в категорию прошлого.

Наверное, настоящим оно становится в тот момент, когда поравняется с нами и идет с нами в ногу и рука об руку.

Вряд ли кто-нибудь станет ностальгиком по отношению к прошедшему году. Хотя и в нем было много хорошего. Издавались книжки, авторы получали литературные премии, создавались издательства. Но главное – несмотря ни на что, у каждой книги нашелся свой читатель.

Марина Дробкова. Моцарт и вьюрок. Художник Екатерина Комракова. Аквилегия-М, 2021.

Двести шестьдесят… Нет, уже больше лет назад... В общем, давным-давно в австрийском Зальцбурге в семье придворного музыканта Моцарта родился мальчик. Обычный мальчик, который не любил подолгу сидеть на одном месте и верил, что монетку в башмаки под Рождество подкладывают феи.

С этой-то монетки все и началось…

Как-то, проснувшись рождественским утром, маленький Амадей не нашел монетки в своем башмаке. Пока он размышлял над тем, чем же он провинился в ушедшем году, на подоконнике что-то звякнуло. Это перелетная птичка вьюрок пыталась стащить монетку.

И маленький Амадей просит у нее, чтобы она исполнила его заветное желание. Он тоже хочет превратиться в птичку: путешествовать по всему свету, сочинять песни о маме, папе и сестре, чтобы радовать их. А заодно – и других людей.

Вьюрок улетел, а желание Амадея тут же стало исполняться. Но однажды к повзрослевшему Моцарту прилетит его знакомый вьюрок, чтобы задать ему самый важный для человека вопрос.

История о детстве Моцарта: о его семье и первом турне, о старом друге-клавесине и волшебной флейте, которой он потом посвятит целую оперу. Но в целом – о музыке, которая вела и манила его, подсказывала ему дорогу и была главной любовью его жизни.

Впечатление легкости и нежности усиливают замечательные иллюстрации Екатерины Комраковой, главными мотивами которых стали Моцарт, острые крыши старинного города и распахнутые для полета крылья.

Цитата: 

— Я тоже хочу путешествовать. А потом сочинять песни о том, что видел, и петь их маме, папе и Марии Анне, чтобы радовать их. Да и другие люди пусть тоже слушают, мне не жалко! И пусть любят меня за это.

Птица задумалась. А потом сказала:
— Твоё желание сбудется. Но не сразу, а постепенно.
— Не верь этой обманщице! — воскликнул клавесин. — Так не бывает, чтобы человек становился птицей.
— Бывает! — усмехнулся вьюрок. — Твоё желание уже начало сбываться, маленький Моцарт, просто ты ещё не знаешь об этом. Но я не справлюсь один, тебе тоже надо будет кое-что сделать.
— И что же это? — с любопытством спросил Амадей. 

Беверли Клири. Рибси. Художник Жаклин Роджерс. Перевод  с английского Анны Тихоновой. Издательство «Мелик-Пашаев», 2021.

Главный герой этой книги – беспородный, но домашний и, к слову сказать, очень любимый лохматый пес по кличке Рибси.

В один из дней Хиггинсы, семья Рибси собралась съездить в торговый центр. И этой истории могло бы и не произойти, если бы настойчивый и упрямый Рибси не собрался бы ехать вместе со всеми. Но сослагательного наклонения у истории нет, и на парковке у торгового центра пес теряет своих хозяев.

 С этого момента начинается его долгий путь назад, в свою семью, к своим родным Хиггинсам, к мальчику Генри, который считает его самым лучшим псом на свете. При этом и чужие люди относятся к нему хорошо: и многодетная семья, и одинокая старушка, и второклассники, сделавшие его талисманом класса. Везде его ждали ласковые слова и вкусные запахи. Мир переполнен запахами: тут тебе и сэндвич с тушеным мясом, и сосиска в тесте, и яичница-болтунья, и кофе, и попкорн, и кожаные ботинки, и жареные котлеты. Вот только запаха его хозяина среди них не встречалось.

Пока Рибси кочует из дома в дом, Генри продолжает его ждать и искать. Пишет объявления и надеется, что пес вернется. И наотрез отказывается завести нового пса, даже самого симпатичного. Потому что не может забыть своего Рибси.

Найдут ли мальчик и пес друг друга?

Трогательная, но не жалостливая книга о преданности. О тех испытаниях, которые выпадают на долю бездомного пса, в повести рассказывается без надрыва и лишних эмоций. Наоборот – когда Рибси теряет дом, мир не перестает быть для него интересным и радостным.

Вот бы всем быть такими: и тем, кто из скупости скармливает собаке старую свеклу и хлебные корки, и тем, кто выгоняет его из теплого лома, и тем, кто запирает пса на пролете пожарной лестницы.

Цитата:

- Может, принесем его в бюро находок? – предложила одна из младших сестренок, в капюшоне с козырьком.

- Глупенькая, в бюро находок в торговых центрах приносят только варежки и прочую мелочь, а не собак! – отмахнулась Зибби. Она, как старшая, иногда вела себя немного заносчиво и любила всеми командовать. – Давайте заберем его домой и подождем, пока в газете не появится объявление о пропаже?

- Ну… - протянула мама. Она была добрая, из тех мам, которые стараются поддерживать инициативу своих детей, чтобы те выросли самостоятельными. К тому же сегодня шел сильный дождь, и надо было их чем-то развлечь, пока они сидят дома. – Наверное, на парковке его лучше не оставлять. Вдруг его собьет машина?

Мира Лобе. Снеговик. Художник Винфрид Опгенорт. Перевод с немецкого Елены Леенсон. РОСМЭН, 2020.

Однажды девочка Лиза проделывает глазок на запотевшем от мороза окне. А в глазке – Снеговик, замерзший и скучающий в одиночестве. Тогда Лиза решает напоить его горячим чаем.

От тепла, как мы все знаем, все оживает. И Снеговик тоже ожил. И задался вопросом: «Кто я? Снеговик? Чаевик? Шаговик?»

Чтобы ответить на этот вопрос и заодно оправдать последнее имя, он зашагал в город: себя показать, людей посмотреть. И увидел много любопытного.

Но в итоге все же решил, что ему будет лучше где-нибудь на Севере. Шагать туда далеко и трудно, а вот добраться на льдине – запросто. Неугомонный Снеговик прыгает на проплывающую мимо льдину. И – плывет далеко-далеко, навстречу приключениям.

Он обязательно доплывет.

Добрая и простая история для самых маленьких. Но главное место в книге занимает не сюжет, а тонкие и подробные иллюстрации Винфрид Онгенрот. Здесь и белые просторы, и многоцветная комната Лизы, и геометрически монотонный город, и спрятанное под снегом клеверное поле, и далекий маяк где-то на Северном полюсе. Поэтому ее интересно пересматривать и перечитывать, что особенно важно для дошкольника, который видит в книге друга.

Цитата:

«Что-то урчит и ворчит, — подумал Снеговик. — Наверно, это от чая. Значит, я теперь не Снеговик, а Чаевик».
Он улыбнулся и потянулся.
— Снеговик — Стоявик, — сказал он. — А Чаевик — Шаговик.
Снеговик-Чаевик оторвал от земли свои снежные ноги и шагнул к воротам. Он повернулся, ведь Шаговик — это ещё и Вертовик, и помахал маленькой Лизе. Но глазок к этому времени уже затянулся, и Лиза ничего не увидела. Снеговик-Чаевик вышел за ворота и отправился гулять по городу.