Просвещение: эпоха с большой буквы

Просвещение не художественный метод, не направление, не стиль. Это явление более универсальное. О Просвещении принято говорить, что оно есть идеология. Иначе говоря, цельная и логичная (обманчиво логичная) система взглядов на всё на свете: на религию, науку, государство, общество, человека и все прочее, включая литературу и искусство. Некая точка зрения, с которой приверженец определённой идеологии смотрит на мир.

Говоря о Просвещении, мы имеем в виду целую эпоху. Поэтому это слово принято писать с большой буквы, как имя собственное. Сам термин (в оригинале – Illumination) принадлежит Иммануилу Канту. В 1784 году он написал статью «Что такое Просвещение?»

1. У Просвещения как идеологии есть свой «пунктик», точка зрения, с которой просветители смотрят на мир: это разум. Просветитель всегда словно с Луны свалился или прибыл из какой-то чужой, неведомой страны, где все живут по рациональным законам. И когда он глядит вокруг себя, его раздражает неразумность, нерациональность самых простых, обиходных вещей, обычаев, законов и привычек. Просвещение склонно исправлять этот грешный, неразумный мир и переделывать в нём всё по законам Разума. Крайний вариант такой переделки – революция, но есть и более мягкие формы.
2. Мало того, что просветители свято верили, будто абстрактный разум всегда прав, а абстрактные логические построения какого-нибудь доморощенного умника есть истина в последней инстанции. Главное в их взглядах – абсолютная уверенность в силе «разъяснительной работы». Просветители утверждают: все беды на земле от глупости, все преступления и дурные поступки происходят оттого, что людям не разъяснили хорошенько, что такое хорошо, а что такое плохо, как надо и как не надо поступать.

«Литературе ХVIII века было свойственно представление о том, что разумное слово способно творить чудеса. Бедствия мира происходят от неразумения, от того, что истина неведома людям. «Порочные» люди не видят того, что порок нелеп, а добродетель необходима и полезна. Стоит раскрыть людям глаза, и все пойдет хорошо: порочные немедленно исправятся, и жизнь людей станет прекрасной. Результаты такой операции должны сказаться мгновенно. Предполагалось, что несколько таких произведений могут успешно оздоровить общество».

Г.А. Гуковский «Очерки по истории русской литературы ХVIII века»

Вера в разум и в правильность идеологии обычно вбивается в умы намертво. А вот избавить людей от пороков удается как-то хуже. Никакие разъяснения не спасали, к примеру, от воровства и пьянства.

3. Ключевой для Просвещения вопрос – откуда в человеке зло? Ответ «от первородного греха» отбрасывается просветителями сразу (как ненаучный, иррациональный и совершенно бесперспективный: против такой первопричины зла нравоучения не помогут). Эпоха Просвещения давала на этот вопрос два других варианта ответа.

1) Всё зло от невежества; люди не понимают своего истинного блага, им нужно его разъяснить. И, значит, главной целью всякого истинного «друга просвещения» является «преодоление с помощью разума тьмы невежества».

2) Всё зло от неестественности жизни, которая подчиняется нелепым предрассудкам и модам. Нужно вернуться к природе, к естественной жизни, и тогда все будут счастливы.

Вообще-то говоря, и невежество, и глупые неестественные обычаи способны принести огромный вред и сильно осложнить человеческую жизнь. Нам даже представить себе трудно, каково это было – жить в мире жестких сословных рамок (родился крепостным – всё) или носить, к примеру, корсет. Не признавать громоотводов, не прививаться против оспы и т.п. Так что во многих частностях просветители сослужили человечеству добрую службу (а вредили главным образом глобально).

4. Эпоха Просвещения, пожалуй, впервые всерьез задумалась о педагогике, ее целях и приемах. XVIII век дал миру двух очень известных деятелей, создавших каждый свою педагогическую систему. Они как нельзя лучше иллюстрируют два взгляда на зло в человеке и предлагают два способа с ним бороться.

Один из них француз, Жан-Жак Руссо, писатель и философ, никогда «живьём» никого не учивший. Его главный тезис – вернуться к естественному человеку. Разворачивает он свои идеи в романе «Эмиль», где описывает эксперимент по воспитанию «правильных» людей. Начинается эксперимент, конечно, с того, что ребенка изолируют от родителей, чтобы те не передали ему весь набор привычек, взглядов и обычаев своей среды и эпохи. Метод же воспитания, который применялся к этому ребенку, называется «метод естественных последствий». Разбил миску – есть тебе не из чего. Учись делать другую сам. Сломал кровать – спи на полу или чини. Из воспитательной риторики Руссо надо запомнить два выражения: «естественный человек» (то есть не испорченный цивилизацией) и «естественное право». Второе имеет отношение уже к политике, а не к педагогике: Руссо считал, что в отношениях между людьми действует либо «общественный договор», либо «естественное право». Право выбирать или быть избранным в парламент – это результат общественного договора, согласно которому один член общества (депутат) получает полномочия что-то решать за других граждан. А право на жизнь, на отдых, на жилье – право естественное, и не людям, строго говоря, на него посягать.

Другой педагог – Джон Локк – решал вполне практическую задачу. Англия стала страной с огромными колониями. И чтобы ими управлять (в условиях часто чудовищно тяжелых), следовало прямо со школы начинать воспитывать железных английских джентльменов, волевых, физически выносливых, имеющих твердые принципы и умеющих им непреклонно следовать. Это Локк научил англичан есть на завтрак овсянку (сэр!) – потому что полезно. И вообще соблюдать режим дня неукоснительно. О спартанских условиях воспитания в английских школах можно почитать хотя бы в «Джейн Эйр» Ш. Бронте – а это школа для девочек. Локк не признавал наследственной разницы между способностями детей. Он исповедовал теорию «чистой доски» (tabula rasa): каким ребенка воспитают, таким он и станет. Если баловать, вырастет слабым, если закалять – сильным. Если внушать принципы – будет принципиальным, если нет – беспринципным. Если учить – станет умным и образованным, не учить – останется дураком. Вот и всё.

Между прочим, именно Просвещение ввело в моду так называемые робинзонады – истории о том, как проявляет себя человек, изолированный от общества и помещенный в естественные условия.

5. Идеология заметнее всего в политике. Просветительская идеология в XVIII веке вылилась в две политические доктрины, причем диаметрально противоположные друг другу. Одна предлагала идеал просвещённой монархии, для достижения которого ничего ломать в мире не требовалось – только усовершенствовать уже имеющееся. Другая предлагала, наоборот, отменить (то есть сломать революционным путем) существующий общественный строй как нерациональный и построить «с нуля» некое Царство Разума (желание разрушить мир до основания, как видим, возникло задолго до нашей революции). Второй вариант был до какой-то степени реализован во Франции в самом конце XVIII века (Великая французская революция) и в Америке (война за независимость) и завершился созданием государства демократического. Первый был популярен в Пруссии и в России. (В Англии, по-видимому, победил просто здравый смысл).
6. Идея просвещённой монархии была изложена немецким юристом и «политологом» Пуфендорфом. Петр I считал ее руководством к действию, читал и изучал его труды. Аллегория, изображающая государство – кораблём, монарха – штурманом, а подданных – матросами, прижилась именно с лёгкой руки Пуфендорфа. Ею и Пушкин пользовался («Моя родословная»). Каждый делает свое дело, каждый по-своему полезен, но все же порядок поддерживает один человек – тот, кто ведет корабль по проложенному им курсу. А остальные подчиняются. Можно привести слова В. Баевского о Ломоносове: идеалом для него была просвещённая монархия, идеальным героем  – Петр.

Петр I и в самом деле страстно осуществлял своею жизнью и деятельностью этот идеал – как умел. Кроме него, образ просвещённого монарха пытались воплотить Елизавета Петровна и Екатерина II. Последняя даже переписывалась с французскими просветителями-вольнодумцами, советовалась о насаждении Просвещения. Идея просвещённой монархии – логическое продолжение идей, лежавших в основе классицизма (иерархическая пирамида, на вершине которой один монарх – как один Бог на небе).

7. Удивительно, что и у сторонников просвещённой монархии, и у революционеров относительно устройства государства был один и тот же принцип различения «добра и зла», плохого и хорошего. Принцип этот – польза, а соответствующий подход называется утилитарным. Однако главную пользу сторонники этих направлений понимали по-разному. Если для монархистов польза заключалась в исполнении указаний одного просвещенного человека (чем достигался, по их мнению, порядок), то для революционеров важно было упразднить сословное неравенство. Они согласны были учинить чудовищный революционный беспорядок, чтобы переустроить мир на основании разума и истинной справедливости. В чём она, по их мнению, заключалась?

Во-первых, в том, чтобы никакой человек не мог бы от рождения считаться выше другого. Люди от природы равны (тут заметен пафос Руссо, мысли о естественном человеке и его естественных правах).

Во-вторых, в том, что истинно полезным членом общества может считаться лишь тот, кто трудится и созидает, а не тот, кто только расточает. В наших (советских) источниках всегда подчёркивается, что революционно настроенные просветители в первую очередь боролись за политические права третьего сословия – то есть буржуазии (в основном крупной и богатой), которая хотела, чтобы её признали равной дворянству – или выше него. («Мещанин во дворянстве» в этом смысле очень показательная пьеса, хотя там ещё нет речи о революции – только о чувстве собственного достоинства, которое есть у буржуа Клеонта и отсутствует у буржуа Журдена).

В-третьих, в том, что монархия не есть идеальная форма правления, а наоборот, нелепая и неудобная. И нужно заменить её той или иной формой демократии. Революционеры всячески подчеркивали, что монархия – глупая форма правления, непродуманная, нерациональная.

8. Очень острый вопрос – отношение просветителей к религии. Тут тоже все зависело от того, какую форму правления считали оптимальной просветители того или иного толка.

Просветители-революционеры полагали, что церковь поддерживает незыблемость монархий, а потому является врагом. А Бог не более чем выдумка, выгодная властям (для запугивания народа и подавления его церковным авторитетом). Духовенство, понятное дело, эксплуататоры и сребролюбцы, монахи – жирные бездельники и проч. Это желание опорочить веру (то есть предрассудки, несовместимые с научным взглядом на мир) и духовенство (то есть опору ненавистной власти и сословного неравенства) наши революционеры тоже позаимствовали у своих предшественников.

Были среди просветителей и те, кто считал религию по-своему полезной (а это главный критерий): она помогает держать подданных в узде. Циничный Вольтер (скорее революционер, чем монархист) бросил «крылатое слово»: «Если бы Бога не было, его следовало бы придумать». И в то же время просвещенные монархи вовсе не хотели уступать церкви какую-то часть своего влияния и власти. Очень резко написал об отношении к церкви Екатерины II молодой Пушкин (которого вскоре после этого обвинят в «афеизме»): «Екатерина явно гнала духовенство, жертвуя тем своему неограниченному властолюбию и угождая духу времени. Но, лишив его независимого состояния и ограничив монастырские доходы, она нанесла сильный удар просвещению народному. Семинарии пришли в совершенный упадок. Многие деревни нуждаются в священниках. Бедность и невежество этих людей, необходимых в государстве, их унижает и отнимает у них самую возможность заниматься важною своею должностию». По его словам видно, что он тоже просветитель: «просвещение народное» – главный аргумент в пользу веры и духовенства.

Оксана Смирнова