73265762365862385682365235-1.jpg

Обязанность государства – создать учителям литературы нормальные условия, для того чтобы они могли делать свое сегодня как никогда очень важное в нашей стране дело – воспитывать новое поколение жителей России, которых книги сделают думающими и чувствующими, сделают самостоятельными и ответственными, сделают гражданами, достойными своей страны.

Я могу точно сказать, о какой литературе в школе я мечтаю.

  1. Я хочу, чтобы по литературе у нас было множество различных программ – и у каждого преподавателя была бы реальная возможность выбора (впрочем – это сегодня пока еще существует).
  2. И чтобы мы в итоге борьбы за единство набора «освоенных» текстов (якобы перед лицом ЕГЭ!) не пришли бы к полной унификации – при которой все 9-классники страны в первую неделю октября два часа будут изучать Ломоносова. Вам это ничего не напоминает? Ведь мы все это уже однажды проходили!
  3. Хочу, чтобы при этом у каждого преподавателя была бы возможность создать свою авторскую программу – для реализации его собственной концепции преподавания литературы в школе. Но чтобы это не превратилось в «творческую» «обязаловку», когда каждого учителя, независимо от его желания и, скажем честно, способностей, вынуждают создавать какие-то псевдоавторские программы – чтобы отчитаться за глобальную «креативность» нашего школьного учебного процесса!  
  4. И чтобы создание подобной программы не требовало утверждения какими-то самыми высокими комиссиями абсолютно «профессиональных» чиновников (мало что смыслящих в сути современного преподавания литературы и ее проблем и занятых исключительно умножением инструктивных и отчетных бумаг), задача которых – все предельно забюрократизировать и усложнить, чтобы реально никого не «пущать». Чтобы истинная эффективность и новизна таких авторских программ проверялась не на бумаге – а практически, через анализ того, на что они действительно позитивно повлияли в развитии конкретных детей.  
  5. Хочу, чтобы было множество различных учебников – и у педагогов была бы возможность из них реально выбирать. Но чтобы у каждого преподавателя была возможность работать и без учебника – непосредственно с самими художественными текстами. И при этом не оправдываться все время – как будто ты что-то серьезное нарушаешь или в чем-то перед кем-то виноват.
  6. Я мечтаю, чтобы был особый – обязательный – выпускной экзамен по литературе. Пусть все остальные у нас будут одновременно и вступительные, а этот – только выпускной. И в этом будет наша национальная специфика. И наша особая российская «фишка». Мы все взяли у Запада – почему бы нам не оставить хоть что-то свое. Мы всегда были литературоцентричной страной – так складывалась наша духовная история. Должен быть один выпускной школьный экзамен, имеющий особый статус.
  7. И чтобы этот экзамен проводился бы в форме «по выбору». Пусть кто-то пишет сочинения, кто-то защищает рефераты, кто-то анализирует незнакомый текст. Ведь каждый учитель прекрасно знает, на что способны его дети и какой вариант итогового испытания для них будет наилучшим. Например, у нас уже много лет существует два вида экзамена по литературе – устный и письменный – и я бы их оба сохранила.
  8. Хочу, чтобы был определен некий самый минимальный Минимум по «Стандарту». Минимум художественных текстов, реально доступный всем. Там, где нам удобно, мы постоянно ссылаемся на обучение в Европе. Но нигде в Европе в средних школах в 14-17 лет подростки не изучают и, тем более, не прочитывают в обязательном порядке такого огромного количества художественных текстов – да еще и не в отрывках (как это часто бывает у Них!), а в полном объеме!
  9. Чтобы мы не были вынуждены на уроках говорить о «непрочитанном»! Нет, лично я этого не делаю, потому что стараюсь заниматься книгой тогда, когда она реально прочитана. Но «Стандарт» абсолютно не «интересуется», способно ли большинство подростков его «текстуально» освоить. Выход один – этот «Стандарт» принципиально менять: ни в коем случае при этом не убирать из него классику, но быть реалистами. Дети просто не в состоянии все это прочесть! И в результате мы все чаще и чаще обсуждаем это самое «непрочитанное»! Кого обманываем?!
  10. Чтобы во главу угла при разработке Стандартов и любых программ были поставлены принципы возрастной психологии восприятия текста. Очень мало в них учитывается возраст адресатов «чтения» – в них нет подростковых текстов, совсем нет смешного, что так важно и для маленьких детей, и для подростков, очень много стихотворений, которые ни по своей тональности, ни по своей образности и семантике, ни, наконец, по характеру воссозданных в них переживаний детям не интересны. К адекватному восприятию каждого из подобных текстов детей надо не один год готовить.
  11. А программы все пухнут – и произведений в них и требований к обучению становится все больше! Сегодня школьная литература практически уже дублирует вузовский курс русской литературы. Причем выясняется, что он уже превратился в наше школьное «все» – и теперь ничего из великого, созданного в недрах каких-то кабинетов перечня художественных произведений исключить совершенно невозможно.   Более того – историко-хронологический принцип построения школьной программы по литературе, который взят тоже из вуза, где этот курс есть часть филологической науки, вынуждает детей читать древнерусскую литературу в 6-ом классе, а Грибоедова – в начале 9-го класса, – этот порочный, с точки зрения детского мировосприятия, а значит и восприятия текста, принцип делает большую часть наших педагогических усилий абсолютно безрезультатными.

Я уже не говорю о том, что каждый из нас отлично понимает: два или три учебных часа, выделенные на якобы изучение какого-то текста или даже автора, – это лишь имитация «общения» с художественным текстом, а если быть честными – просто поставленная галочка. А так хочется, чтобы на уроке литературы каждой книжке «приходило» бы свое время. И чтобы наши взаимоотношения со «Стандартом» строились бы на «взаимовыгодной» основе: он давал бы нам некую общую ориентацию, а мы бы сами определяли, что конкретно и в течение скольких часов изучать, и главное – когда (в каком классе) лучше это делать.

  1. Чтобы была возможность передвигать тексты из класса в класс – как это будет мне необходимо. Чтобы я, обнаружив, что мой нынешний 9-ый класс не способен адекватно воспринять «Горе от ума» или «Мертвые души», просто потому, что они еще маленькие, – чтобы, обнаружив это, я могла бы спокойно передвинуть Грибоедова в тот класс, в котором знакомство с ним станет для них настоящим событием и открытием. И чтобы я при этом опять же не должна была ни у кого спрашивать на это разрешения и не должна была ни перед кем оправдываться.
  2. Чтобы теория литературы в школе не была бы – ради теории литературы, чтобы она заняла положенное ей место – перестала быть целью и превратилась в средство достижения совсем иных целей – в средство постижения смысла и красоты художественной целостности. И тогда нам не понадобится настаивать на обязательном использовании того или иного термина – он возникнет сам, когда у ребенка в нем появится нужда. И тогда теория литературы станет инструментарием, с помощью которого нам будет легче проникать в тайны текста.
  3. Чтобы никто не обязывал меня каждое произведение из «Стандарта» «изучать» в классе – если я считаю, что ученики в состоянии освоить этот текст самостоятельно. И при этом чтобы никто не мог бы обвинить меня в нарушении или «неисполнении» «Стандарта».
  4. Чтобы внеклассное чтение стало важнейшей частью школьного литературного образования, ведь то, что самостоятельно читают и осмысляют школьники, и есть единственный реальный показатель их литературного развития. И чтобы вместо каких-то универсальных, обязательных для всех 100 книг каждый класс, а в идеале – каждый ребенок получал бы ежегодно свой достаточно объемный (чтобы иметь выбор!) список для чтения. И чтобы книги из этого списка помогли бы ему проложить собственную тропинку в мир большой литературы.
  5. Чтобы у нас была свобода в общении с детьми и текстом, а точнее, с детьми – по поводу текста. Заранее нельзя запрограммировать ни часы, ни формы этого общения – и мы вынуждаем нормальных учителей лицемерить, вести двойную бухгалтерию! Мало ли кому что захочется! Шаг вправо, шаг влево – расстрел!

Это же не физика! «Как это вы не знаете – сколько вы будете это изучать?!.. И в какой форме!» Ну как заранее можно сказать, что на разговор о «Герое нашего времени» нам понадобится именно 8 часов, а, например, не 10. А что же тогда делать – когда выяснится, что в 8 часов вы катастрофически не укладываетесь, и вам необходимо в этом классе именно 10 часов. Или 12?! Срочно менять все календарно-тематическое планирование или писать объяснительную записку – в угоду какому-нибудь очередному проверяющему? А что он про эти 2 часа понимает? Что он понимает про мой класс? Может быть, про их непонимание каких-то очень значимых в тексте вещей, про желание поспорить – и не просто ради спора, а чтобы что-то уяснить, разобраться в чем-то, может быть, жизненно важном. Жизненно важном здесь и сейчас. И любое наше планирование, даже самое календарно-тематическое, на фоне этой ситуации меркнет.

  1. Чтобы мы всеобщими усилиями когда-нибудь отменили ЕГЭ по литературе! Нет, я в принципе ничего плохого в ЕГЭ не вижу – но он подходит для предметов, связанных со «строгой» наукой. Убеждена, что с гуманитарными предметами здесь все гораздо сложнее, а уж литературе в школе он абсолютно противопоказан. Но роль, которую отвели сегодня ЕГЭ и теперь уже и ГИА в нашем образовании, приводит в ужас. Это просто какой-то всеобщий «гон» в связи с ЕГЭ и ГИА. Причем понять, куда и зачем мы гонимся, что и кому в результате хотим или должны доказать, невозможно. Но сейчас все в школе фактически уже заточено под ЕГЭ и его баллы: им мерим, за него ругаем или награждаем, он у нас главный «оценщик» и эффективности учебного процесса. И педагогической креативности. И профессионализма учителей. У нас в центре теперь – не процесс, и даже не результат. А контроль – и его одна общая форма. И в жертву этим новациям приносятся нормальные уроки, спокойные разговоры, сосредоточенное внимание к художественному слову, возможность «остановиться-оглянуться», желание зафиксировать «прекрасное мгновение». А значит, в жертву приносятся, в конечном итоге, дети!
  2. Чтобы на уроке литературы не было отметок. Их реально на литературе не должно быть. Во всяком случае – текущих. Если мы их ставим за исполнительность – то к уроку литературы, а тем более – к взаимоотношениям ребенка с книжкой – это никакого отношения не имеет. А если мы ставим отметку за то, как человек понял текст, – то он не виноват, если он пока или почему-то что-то в книжке не понял или даже не принял. Да, он на сегодняшний день такой, и мы – если нас действительно интересует этот конкретный ребенок – обязаны с этим считаться.
  3. Чтобы главной задачей проверяющих чиновников не была сверка журнала с календарно-тематическим планированием на предмет обнаружения в нем несовпадений (несоответствий), читай – нарушений, причем – «самых серьезных». А что они еще реально могут проверить?!
  4. Чтобы главным итогом нашей работы были компетентности – а не знания. Формально мы в образовании давно отказались от ЗУМов – но, на самом деле, главное в нашем учебном процессе – судя по ЕГЭ и ГИА – это Знания! И в первую очередь – именно Знания!!! Хотя все мы прекрасно понимаем, что информация о чертах классицизма и реализма в «Горе от ума» или о хронотопе в «Преступлении и наказании», а также «пройденные» по литературе «биографии» и «творческие пути» различных писателей очень скоро забудутся – и это совершенно естественно, поскольку в дальнейшем эти сведения детям никак не пригодятся. А вот «литературные» (в смысле – «обретенные» на уроках литературы) компетентности – если они у выпускников будут действительно сформированы – окажутся для них жизненно необходимыми. Умение читать, писать, понимать, анализировать прочитанное, письменно или устно выражать собственную точку зрения, аргументировать сказанное – все это навыки, компетентности, значение которых в нашей жизни переоценить трудно. Вот их-то наличие, степень их сформированности и надо проверять. А для этого в нашем литературном образовании, ориентированном на формальный контроль и абстрактные знания каких-то обязательных текстов, придется менять практически все.

Я мечтаю о том, времени, когда либо гуманитарно ориентированная общественность, либо (страшно подумать!) образовательные начальники или даже (чем черт не шутит!) властные элиты вдруг осознают, что мы сегодня формируем глобально «бескомпетентностное» общество – и делаем это руками школы, руками учителей, и, в первую очередь, – руками учителей литературы. Жаль, что и по сей день чиновников от образования так и не «сдвинула» в понимании трагизма сложившейся ситуации наша настоящая катастрофа, вскрытая и публично «обозначенная» результатами исследования PISA. Причем это произошло уже дважды: в первый раз – в 2003-ем году, во второй – в 2009-ом. И результаты наши за шесть лет практически не поменялись. И если в 2003-ем мы еще могли как-то оправдываться тем, что участвуем в этом исследовании впервые, то в 2009-ом у нас уже никаких оправданий не было и быть не могло. Совершенно понятно, что мы ничего не переосмыслили и ничего практически не изменили в учебном процессе и, в первую очередь, в преподавании литературы, чтобы сделать наших учеников (а речь шла о 15-летних, т.е. о девятиклассниках) более «конкурентно способными» и успешными в заданиях на проверку «грамотности чтения».

  1. Чтобы проверка результатов обучения школьников по литературе проходила не на изученном, а на принципиально незнакомом художественном материале. При этом абсолютно не важно, в какой конкретной форме будет осуществляться этот контроль – внешний и независимый (это может быть и сочинение, и устный экзамен, и работа по вопросам, и собственно анализ незнакомого текста).   Почему исследование «PISA» все (а именно – умение читать и понимать прочитанный текст) проверяет все навыки школьников на незнакомом тексте – и одного такого текста оказывается совершенно достаточно, чтобы на этом основании сделать столь «глобальные» и далеко идущие выводы о «читательской грамотности» старшеклассников Европы? Потому что любые умения и навыки проверяются только в новой ситуации.

Признание этого факта применительно к литературе совершит в нашем литературном учебном образовательном процессе настоящую революцию – ибо вынудит нас пересмотреть в нем буквально все: от содержание нашего образования и отбора художественных текстов для изучения – до методов работы с детьми и с этими текстами и до форм контроля за этим процессом. А главное – мы должны будем кардинально изменить систему форм и способов измерения результатов этого учебного процесса.

  1. Да, литература в школе – особый предмет и поэтому это особый урок. Потому что на нем речь идет, на самом деле, не о науках, не о теории или истории литературы – на нем речь идет об искусстве. Потому что сама школьная «Литература» – не про науку, а про искусство. Это, действительно, встреча с искусством. Но это не «музыка» и не «живопись», на которых дети приобщаются к музыке или искусству рисования через практическую образовательную деятельность, т.е. они сами, в первую очередь, учатся петь и рисовать. Это приобщение к искусству слова – но и оно должно носить предельно «практический» характер – через реальное (а не в режиме лекции!) погружение в его лучшие художественные образцы. Через попытку их сначала почувствовать, а потом уже – попытаться понять и осмыслить в контексте, в том числе, и современной действительности, и в контексте собственного мировосприятия и собственной системы этических и эстетических координат. И тогда – и только тогда! – у подростка может возникнуть желание или даже потребность самому создать какое-то словесное, пусть поначалу не слишком художественное, высказывание. И это тоже будет проявлением возникновения у него контакта с искусством.
  2. Чтобы все в школе понимали особую значимость литературы как средства формирования личности, средства ее эстетического и нравственного воспитания. А ведь такая личность – это и есть наш главный государственный, как у нас принято говорить, человеческий капитал! Зрители сегодняшнего ТВ или посетители убогих сайтов в Интернете – это наши вчерашние ученики по литературе. Не надо отнимать у литературы то, чем она обладает изначально. Она облагораживает, она воспитывает, она делает людей добрее, терпимее, толерантнее, милосерднее, она учит понимать других, а главное – любить их. И не надо подменять ее основами религии или каким-то непонятным духовно-нравственным или каким-то особым патриотическим воспитанием – сокращая при этом часы на литературу. Ведь в новом законе об образовании главное в школе – воспитание. Кто как не мы самой «высокой» особой сутью нашего предмета призваны максимально способствовать решению этой высокой задачи?! Но пусть хотя бы кто-то кроме нас это осознает!!! Хотя бы для начала в нашей школе или шире – страшно подумать! – в руководстве нашей системы образования. И, осознав, объяснит это обществу!!!

Иначе общество – по крайней мере, его «гуманитарно» думающая часть – вынуждено будет рано или поздно объяснить эту роль литературы нашему сверх модернизированному и «суперадаптированному» к сегодняшним реалиям «общества потребления» и образовательным властям всех уровней!

  1. Чтобы мы на уроке сами соответствовали нашим собственным установкам. У нас одна цель – чтобы дети полюбили читать книжки. Спросите себя: разве методы, которыми мы применительно к литературе сегодня «действуем» в школе (в том числе - бесконечные лекции и тесты), на это направлены? А ведь это самое главное – чтобы наши методы и формы работы были адекватны нашим высоким задачам.
  2. Чтобы у нас была возможность читать на уроке вслух. Ведь этот самый простой способ увлечения литературой никто не отменял – никто, кроме нашей школы и методики. И речь идет не о том, чтобы прочесть какую-то цитату или маленький фрагмент. А чтобы можно было прийти на урок и читать страницу за страницей великого классического текста – читать не просто выразительно – с наслаждением, с упоением, «со вкусом». И чтобы в классе стояла бы напряженная тишина – и никому не пришло б в голову возиться в телефоне, и чтобы они тоже незаметно для них самих попали бы в круг этой завлекательной эстетической энергетики – и в какой-то момент они сами бы вдруг почувствовали, что это действительно великий классический текст. И тогда дома им тоже захочется открыть роман и продолжить чтение. И наш голос будет вести их за собой в книжку, вести за собой в настоящую литературу.
  3. Я хочу, чтобы у нас была реальная возможность развивать на уроках литературы письменную речь. Нет, дело не в том, что письменные работы надо писать исключительно в классе (хотя периодически письменные работы должны быть аудиторными). Но мы должны иметь возможность на уроке читать написанное детьми, обсуждать его, работать с этими текстами в спокойном, не авральном режиме. Мы, например, на уроках периодически возвращаемся к старым работам, иногда – даже к работам прошлых лет. Возвращаемся – чтобы посмотреть на них или на текст, по поводу которого они написаны, новыми глазами. Чтобы понять – что делает с нами время, как мы растем – и как при этом нередко кардинально меняется наше восприятие. Или чтобы улыбнуться своей наивности и непосредственности. Или с гордостью оценить то, насколько ты вырос и поумнел – и тем самым вдруг поднять свою самооценку. Да мало ли что еще может дать перечитывание старых работ! Как ты, педагог, вдруг осознаешь, открываешь для себя значимость перечитывания написанного школьниками когда-то – перечитывание в другое время и в другом состоянии. И тогда, когда дело дойдет до очередной необходимости что-то сформулировать на бумаге, у них не возникнет страха белого листа – и написание любого текста не будет представлять для них проблему, потому что они просто к этому времени научатся писать.
  4. Я хочу, чтобы жизнь на уроке была свободной и «гибкой». И если вдруг возникла необходимость обсудить какой-то абсолютно не запланированный и даже выпадающий из логики моего предыдущего планирования текст или книгу, которой «заболели» дети, или кинофильм, который нельзя пропустить именно сейчас – чтобы у меня не возникало проблем с программой и администрацией.

Например, совершенно неожиданно на одном лишь просмотре в Доме актера у нас появился фильм Сокурова «Фауст». И прошлось, нарушая программу, срочно читать «Фауста», а потом смотреть фильм, а потом писать – о книге и о фильме. А потом, естественно, такого рода «незапланированный» эстетический опыт и впечатления требуют, как минимум, обсуждения, какого-то разговора. В какую программу или какое календарно-тематическое планирование можно было это заранее включить?!!

А если бы я даже все это предвидела и куда-нибудь включила бы – как объяснить чиновникам от образования, что это отнюдь не уход от «Стандарта», а реализация важнейших требований «Стандарта», который обязывает нас научить учащихся формулировать собственную точку зрения и уметь ее не только обосновывать, но и отстаивать, быть в состоянии оценить эстетически произведение искусства. А еще это дает возможность детям услышать точки зрения окружающих, и научиться их адекватно оценивать (как и свою собственную) и сопоставлять, и научиться дискутировать и просто высказываться публично – не по поводу выученного или «разжеванного» учителем, а по поводу нового и очень сложного. А еще это возможность научиться понимать, по каким законам существуют разные виды искусства. И, наконец, – это воспитание еще и зрителя, причем не только кинозрителя, но и театрального. Обратите внимание – нас никто никогда об этом специально, профессионально не просил – в том смысле, что это формально абсолютно не входит в наши филологические компетенции. Но учителя литературы это всегда делали – прекрасно понимая, что эстетический вкус человека – это явление универсальное. И поэтому наш ученик никогда не сможет по-настоящему понять классическую книгу, если он не способен оценить ни настоящий фильм, ни настоящий театральный спектакль, т.е. если он как зритель не отличает подделку от искусства.

Кстати, сегодня власть вдруг обеспокоилась кинообразованием наших школьников. И тут же предлагается вести какие-то специальные «киноуроки» – как будто в школьном расписании есть свободные часы, которые нечем занять. И никого не интересует накопившийся годами у наших учителей литературы огромный практический и очень интересный опыт «неформальной» и по-настоящему творческой работы с лучшими фильмами советского кинематографа.

  1. Чтобы на уроке было достаточно времени на разного рода рефлексии. В театр или в кино мы ходим во внеурочное время. Но я хочу, чтобы у меня на уроке была бы возможность спокойно и подробно обсудить увиденное – без оглядки на то, что у меня числится на этот день в календарно-тематическом планировании.
  2. Чтобы театр стал частью учебного процесса по литературе и чтобы, обсуждая увиденные спектакли, на уроках литературы мы бы воспитывали и квалифицированного зрителя. А чтобы театр, в свою очередь, помогал нам увлекать подростков книгой и воспитывать квалифицированного читателя.
  3. А еще сегодня мне навязали новую мечту. Я мечтаю, чтобы что-нибудь помешало объединению в один предмет русского языка и литературы! «В одну телегу впрячь не можно…»! Я очень боюсь за судьбу лани. Она не выдержит! И уж точно она перестанет быть трепетной!
  4. И чтобы литература в школе выживала не вопреки государственной Системе – а благодаря ей и ее реальной помощи нам, учителям литературы, в нашей, как мне кажется, общей каждодневной борьбе за торжество добра и красоты.
  5. А для решения всех этих вопросов на уроке литературы должно произойти самое главное, ради чего ребенок и должен приходить на эти уроки, – встреча с Текстом, встреча с Книгой. Мечтаю, чтобы когда-нибудь главной задачи урока литературы в наших государственных документах стала бы именно встреча ребенка с Книгой. И больше ничего! Потому что – если это реально произойдет, то остальное все приложится! И чтобы в качестве основной задачи учителя литературы в этих документах значилась бы организация и проведение этой встречи!
  6. Чтобы аттестация проходила бы «лицом к лицу». И была бы – про дело!!! Чтобы кому-то в «аттестационных кругах» при этом был бы важен человек, а не количество его бумажек. Ведь сегодня лучше всего проходят аттестацию не те, кто лучше работает, а те, кто лучше оформляет и собирает бумажки.
  7. Да, настоящие учителя сегодня уже готовы в школе к чему угодно, они справятся с любой программой и с любыми текстами. Но у них и дети по-другому обучены и поэтому способны воспринимать самые сложные тексты. Но ведь, к сожалению, не о них вовсе сейчас идет речь. Я бы хотела, чтобы в результате реализации всех моих вышеперечисленных «мечтаний» в школу «массово» пришли истинные словесники, увлеченные и литературой и работой с детьми. И чтобы они открыли своим ученикам красоту художественного слова.
  8. Я мечтаю, чтобы главным на уроке литературы был интерес, чтобы смыслом его были живые чувства, а  результатом – любовь. И пусть кому-то эти слова покажутся высокопарными и наивными – но с литературой без любви ничего путного не получится. А разве любовь может возникнуть под дулом пистолета?

Некоторые из названных мною «мечт» о преподавании литературы теоретически сегодня как бы продекларированы – и считается, что все это у нас как бы уже есть или оно нам разрешено. Но это только в теории! Спросите учителей в обычных школа в глубинке, и вы узнаете, как там реально все сегодня заорганизовано и все поставлено под контроль. Даже то, что контроля – по официальным государственным образовательным нормативам – сегодня абсолютно не требует. Ведь часто не действует даже простой принцип – что не запрещено, то разрешено. У нас во многих школах сегодня запрещено все, про что нет не только официального разрешения – но на что нет просто официальной точки зрения. Перестраховаться образовательным чиновникам всегда легче!

Лично мне в этом плане очень повезло. Я работаю в таком учебном заведении, в котором практически все из выше названного (или, во всяком случае, – очень многое!) уже реализовано. Боюсь, что из школы с палочной дисциплиной и мелочным контролем я бы просто ушла. Уверена, что работать под дулом методического и начальственного или идеологического пистолета я бы категорически не стала.

Но мы не школа – а вуз! Очень своеобразный – поскольку мы принимаем детей в 6 лет, а выпускаем их уже с дипломом о высшем образовании, но все-таки вуз, а не просто школа. И это уникальная возможность – потому что мы продолжаем учить наших выпускников в высшей школе и думаем не о том, как бы и лишь бы сдать ЕГЭ и выдать им аттестат, но о том, какими они станут завтра.

Но пишу я в данном случае не о себе. Потому что я знаю, каких усилий руководителю моего учебного заведения стоит отстаивание и постоянная не просто защита, но настоящая борьба за то, чтобы реализовывать созданную у нас Концепцию литературного образования.

Да, наверное, есть какая-то часть учителей, которые умеют работать только по указке. Но их же видно за версту. Вот и дайте именно им возможность работать по конспектам уроков из методических пособий. Но за что должно страдать все те, кто хотел бы работать самостоятельно – а главное, кто лучше государства и многочисленных «образовательных» чиновников понимает, как это надо делать эффективно и с радостью для всех. Ведь таких учителей сегодня по стране очень много. Освободите их от бумаг, от мелкой опеки, от постоянного ненужного администрирования, от необходимости сначала составлять какие-то абсолютно виртуальные планы про все – на 100 лет вперед (которые тут же становятся для нас же руководством к действию!), а потом – отчитываться по ним за каждый собственный «чих». И если что-то там, не дай бог, как-то вдруг с чем-то не совпадет – ситуация становится катастрофической, а вы превращаетесь чуть ли не в государственного преступника.

Я пишу о тысячах и тысячах учителей, которые вовсе не являются какими-то публичными или самостоятельными фигурами и у которых нет никаких рычагов и нет смелости стать борцами и изменить ситуацию в собственной школе, пойдя на конфликт со администрацией в отстаивании права преподавать свой предмет так, как они считают нужным. Которые, наконец, просто боятся ответных репрессий или даже увольнения. Их тоже можно понять! Не должно честное исполнение своего профессионального долга превращаться в борьбу за выживание!

Боюсь, что многим «эффективным менеджерам от образования» все выше сказанное покажется не просто утопическим – оно покажется абсолютно нерациональным и непродуктивным в контексте нашего стремления к формализации в школьном образовании и максимальной его ориентации на четкие и прописанные процедуры и в целом – на образование европейское. Но парадокс состоит в том, что, только став предельно «нерациональным» по формам и способам своего «существования» в школе, наше литературное образование окажется в состоянии реализовать поставленные перед ним властью и обществом абсолютно рациональные задачи по «формированию творческой личности, созданию условий для дальнейшего самоопределения и социализации каждого на основе социокультурных, духовно-нравственных ценностей».

Свободу учителям литературы!

Свободу школьникам, изучающим литературу!

Свободу «школьной» литературе!


Prev Next

4–10 августа 2024 — Научно-практический семинар в Пушкинских горах для учителей гуманитарного цикла

Культурно-просветительское общество “Пушкинский проект” приглашает учителей литературы, русского языка, истории, а также школьников старших классов принять участие в Научно-практическом семинаре...

Зима-весна 2024 года на сайте уроков русского языка «Могу писать»

Дорогие коллеги! Ознакомьтесь с информацией о текущих курсах для учителей русского языка и литературы, которые проходят на сайте «Могу писать»...

18–20 апреля 2024 — ХХVI Международные чтения «Произведения Ф. М. Достоевского в восприятии…

18–20 апреля 2024 г. в городе Старой Руссе (Новгородская область) в музее романа “Братья Карамазовы” состоятся XXVI Международные чтения “Произведения...

15–17 апреля 2024 — Профессиональная программа повышения квалификации «Экспозиционная и выставочная деятельность в…

ГМИРЛИ имени В.И. Даля приглашает сотрудников музеев, выставочных залов, культурных центров и библиотек, а также всех интересующихся литературой и оформлением...

27 марта 2024 — Всероссийский методический семинар «От смысла к тексту и обратно»

Преподаватели русского языка, литературы и иностранных языков из частных и государственных школ приглашаются принять участие во Всероссийском методическом семинаре «От...

23 марта 2024 — Восьмая Всероссийская петербургская методическая школа учителей словесности (Санкт-Петербург)

23 марта с 9:00 до 15:45 в Президентском физико-математическом лицее №239 Санкт-Петербурга состоится Всероссийская методическая школа учителей словесности «Петербургский урок...

До 29 февраля 2024 – приём заявок на Всероссийский литературный конкурс для подростков…

Ученики старших классов школ России и стран СНГ приглашаются принять участие в Шестом Всероссийском литературном конкурсе рассказов «Класс!». В этом году...

19 января – 5 апреля 2024 г. – Курс Гильдии словесников “Мастерская словесника”

Гильдия словесников приглашает учителей русского языка и литературы на новый платный онлайн-курс. Занятия проведут учителя-словесники, методисты и педагоги-практики. Среди мастеров курса...

При поддержке:

При поддержке фонда ДАР

Устав

Предлагаем прочитать Устав Ассоциации "Гильдия словесников".

Скачать Устав в PDF

Обратная связь